Калифорнийские псалмы

Калифорнийские Псалмы

1999 г.

Т. Апраксина

1.	Сонет девятый	авторское чтение
2.	Секрет вертикали	авторское чтение
3.	Ночь равноденствия	авторское чтение
4.	Месса	авторское чтение
5.	Лоно каньона	авторское чтение
6.	Монах в душе	авторское чтение
7.	Размер	авторское чтение
8.	Гомер	авторское чтение
9.	Трасса	авторское чтение
10.	Сумерки	авторское чтение
11.	Перевал	авторское чтение
12.	Искусство фуги	авторское чтение
13.	Имплантация	авторское чтение
14.	Матросы	авторское чтение
15.	Стол	авторское чтение
16.	Начальнику хора	авторское чтение
17.	Башня	авторское чтение
18.	Узелковая записка	авторское чтение

"Калифорнийские псалмы" опубликованы в журнале «Нева», 2005 №9 (Пс.6, 17),

и 2007 №12 (1-5, 8-16, 18), СПб

http://magazines.russ.ru/authors/a/apraksina/

Псалом 1

Сонет Девятый

авторское чтение

1 Настройка на тональность — с середины.

2 Младенец-континент издал свой первый крик.

3 Как богатырь, изнеженный заботой, проспавший тридцать лет

в натопленной избе, он поднят на ноги без лишних церемоний.

4 Ему бы осмотреться!

5 Очухаться.

6 Ему бы

как следует продрать глаза!

7 Ещё румянец сна горит на детской коже, и дымка сновидений

мешает слышать брань.

8 Но золотая тень благословенной Фудзиямы, и пенье гор под звёздами,

и крестные отцы и матери верны ему.

9 Пока ещё никто не знает сил его могучих.

10 Первым было слово.

11 И слово было Бог.

12 Ещё хранят частицы подсознанья клочки дремоты сладкой,

помнит тело тоску по сну, по пренатальной идиллии незнания,

неведенья, по чувствам, воспитанным физиологией, и разум

ещё не научился управлять рефлексами слепыми с должной властью.

13 До послушания родительской руке,

до вокализов с интервалом в квинту, до тонких технологий

инициации ещё с десяток дюжин ему пройти и малых, и великих рек,

и новых скоростей во славу септаккорда.

14 Для вылезшего из норы медведя арена цирка чересчур мала.

15 Арена — ясли для призыва его судьбы.

16 История ещё не начиналась.

17 Был сделан первый шаг, положен первый камень.

18 Он назван именем Петра и помещён в изножье храма единицей

прочности, как проба, как чистая руда элементарной пионерской стали.

19 Рассада сада дня!

20 Зачем сердиться — на то, что лист невзрачен, яблоки кислы?

21 Не грех и подождать того, чтоб выросли цветы из перегноя.

22 Сумею как-нибудь усвоить кислород — мне было б, чем дышать.

23 И знать, что я живая.

24 Мне, как младенцу у твоей груди, в твоём избытке только польза —

чем жирнее под корнем чернозём, тем сладостней зерно.

25 Я и тебя из худосочного брикета искусственных кормов

пересажу в живую землю, как хрупкой розы куст.

26 Я — двери, ты — мой ключник.

27 Ты, как Пётр, ворота открываешь для блаженства.

28 Камень — верен.

29 Для Света Нового хватает нового огня.

30 По телу Западного Побережья, по звучным клавишам,

по жёсткой шкуре гризли пройдусь своей рукой, поглажу завитки,

чтоб пальцы помнили тепло могучего загривка

тотемного самца, припавшего к воде.

Псалом 2

Секрет вертикали

авторское чтение

1 Моя лесная лодка, мой одинокий ковчег колеблется облачной взвесью.

2 Светящейся, клубящейся, клубами расходящейся.

3 Мириады частиц океанских, молекул океанских синих вод,

паром поднявшихся, в тучи собравшихся, подобрались к горам,

приплыли в лощину, качнули мой плот...

4 Это не дождь, это не пыль.

5 Это облако легло отдыхать в мою бухту.

6 Облако снизошло ко мне, сползло лениво вниз с отвесной вершины,

по вертикали планируя, навалилось на лес животом тяжёлым, провисшим,

мохнатым, шевелящимся, щупальцы свои усталые волоча по земле,

запуская серебряный дым между деревьями.

7 Я сижу прямо в облаке.

8 Я — небожительница?

9 Я сижу и пишу, я смотрю на часы, я курю, я думаю о словах,

думаю о делах.

10 Я сочиняю письмо, сокрушаюсь, что не все дела сделаны, а время

проходит.

11 Я вспоминаю тех, кому надо написать, позвонить, кого нельзя забыть...

12 Думает ли обо мне мой нежный друг, пока я сижу в своём усталом

облаке, облаке перелётном, остановившемся на привал?

13 Облако поглотило меня, заключило меня во чрево своё влажное,

раскормленное, беззвучно вздыхающее, молчаливое, тихое, таинственное.

14 Облако знает секрет.

15 Я сижу в животе у облака.

16 Я уже изучила быт небожителей.

17 Небожители живут, как я живу в любое время.

18 Я покидаю свою лодку, свою застывшую в перламутровых клубах

каюту, спящую в океане, доставленном к ней по воздуху.

19 Я выхожу за дверь.

20 Я вхожу в океан.

21 Океан, растворённый в воздухе, замешанный на воздухе,

колышется вокруг меня.

22 Потоки воды разделённой движутся, вздымаются вверх от земли,

едва её коснувшись, как самый лёгкий мелкий снег, как почти

невидимая мягкая и тёплая метель.

23 Атомы облачного тела, ангелы микроскопические,

молекулярные послушники небесного воинства как стайки рыбок

в струях пляшут, блёстками мельчайшими перетекают вверх и вниз,

легко меня касаются, ласкают, задевают, трогают дыханьем детским,

обходят, спешат неслышными шагами своей дорогой.

24 Армии следуют своими маршрутами, армии проплывают мерцающими потоками,

взвившись, плавно опускаются, кружатся, гордятся

серьёзным своим поручением.

25 В жемчужных россыпях таинственных

тёмные ветки беззвучно колеблются.

26 Пыль водяная легчайшая вьётся клубами, окутывает могучие стволы, пробирается

между зелёными лапами, обволакивает, питает детское тело

побегов, увлажняет ветки, пронизывает толстую сухую кору,

жадно втягивается хвойными пальцами.

27 Гиганты питаются облаком, дышат облаком океанским.

28 И они тоже знают секрет.

29 Гиганты лесные, горные волшебный напиток кожей вдыхают,

втягивают, наполняют себя голубизной морской.

30 Деревья пьют потоки, деревья нежатся.

31 Деревья дышат взвесью.

32 И я плотной взвесью морской дышу, как секвойя,

и я тоже — дерево вековое, величественное, вечное...

33 И я прекрасна, как секвойи башня, в небо устремлённая.

34 Крутая округлость и твёрдость ствола, одетого мягким войлочным

футляром, широка, как волчий лоб под упрямой ладонью.

35 Ствол, как круглая ровная башня, идёт высоко, высоко, высоко,

где повисшие воды океанские соединяют небеса с землёй.

36 Башни вертикаль бесконечно прямая прочна и надёжна,

укрепившись корнями в земле, становится выше с каждой частицей,

с каждым крохотным шариком облачного тумана, поглощённого

ароматными ветвями и рельефом коры.

37 Вертикаль этих сильных стволов держит жизнь, уводя её вверх,

пронизав и прорезав пространство, прошивает насквозь,

окружив себя пышной спиралью растопыренных веток, восходящей

по спицам спиралью, как спасательным кругом, себя окружают стволы,

как спиральной нарезкой винта, помогающей легче врезаться,

надёжней входить и прочней укрепляться в синих сводах небесных.

38 Чтоб держать вертикаль вертикальной.

Псалом 3

Ночь равноденствия

авторское чтение

1 Спроси у машины:

согласна ли она отправиться на берег океанский

и дожидаться нас пока кругами спускаемся в накрытый тайной ночи

расплавленный котёл.

2 Кто тут Вергилий

наверно ты а я как Дант послушно следую дивясь

тому что вижу.

3 Воинственные звёзды

как псы цепные готовые сорваться с привязи свирепствуют на небе

жертву ослепляют космическим огнём и угрожают немедленной расправой

разжигая ярость сигнальными кострами созвездий известных

каждому кто гороскопы чтит и прибегает

к напутствиям оракула.

4 Остановись на каменистом

загадочном пути срывающемся из-под ног и уходящем

в черноту пучины.

5 Дай дух перевести

привыкнуть к мысли что я и впрямь допущена на кухню мирозданья

и в обществе великих нахожусь по праву.

6 Дай мне прислушаться

к тому как стонут и гудят громады скал массивных

венчающих пожар небесный и окруживших нас стеной тяжёлой

с трёх сторон.

7 Что этот грохот значит неописуемо ужасный

махины сотрясающий и сердце заставляющий сжиматься

и ощущать свою случайность и ничтожность

среди правдивости громад —

о как я смею!

8 Ты говоришь что это

всего лишь волны океанского прибоя —

всего лишь!

9 А что же мне считать действительно огромным

когда такая мелочь как волны океанские вздымает волосы на голове

вселяет в душу трепет благоговейный беспредельный.

10 Вот мы проходим

сквозь сады ночные зачарованные сады теней

глазами провожающие нас губами шевелящие и ветви тянущие к нам

пока дорога нас ведёт всё ниже к потоку горному

вливающему голос свой прозрачный в Бетховенский апофеоз

звучанья неземного земных стихий

замешанных Божественной рукой и управляемых веленьем

всемогущим.

11 Здесь мост протянут узкий перекинут

от берега к которому мы подходили из повседневности обыденной обычной

приблизившись вплотную к рубежу в миры реальности иной

где места нет тому что мы привыкли

считать реальностью.

12 Мост позволяет

соединить одно с другим ложась на оба берега и пропуская нас

к воротам крепостным той толщины почти непроходимой

и утомительной как толщина горы в которой прорублены

нас заставляя проделать долгий путь сквозь них

и шествуя опасливо туннелем низким отказаться окончательно

от всех привычек милых оставленных сиротами в машине

прижавшейся к заботливой обочине прибрежного шоссе

под номером один.

13 Гиганты чёрные вокруг

бесчувственные бессердечные безостановочно и неустанно

шевелящиеся переливающиеся и осыпающиеся.

14 Живущие.

15 Вот объективность высшая во всей своей красе

вселенским хором громогласно оглушающая.

16 О как она похожа

на гнев Господень — не на объективность!

17 Dies irae!

18 Учили нас

что отличает реквием от мессы обычной:

Dies irae!

19 Я столько лет жила

не зная что судьба пошлёт меня предстать

перед таким бесчеловечным совершенством

стоять между волной гигантской разрушительной

и неподвижным весом сдвинувшихся вздыбившихся скал

чтобы услышать гул планеты с фатальной слепотой несущейся

не замечая ни меня ни даже волн и скал

не говоря уж о мостах и о деревьях

но просто существующей.

20 В одной волне вся тяжесть океана

и эта тяжесть всей своею силой мне бьёт под рёбра

принудительно уча искусству жить.

21 Поняв волну

пойму все тайны бытия.

22 И призову в свидетели Бетховена

сумевшего узнать какая музыка планеты и светила

в пляс космический пуститься заставляет.

23 Божественный замес нам с неба уронил

звезду пылающую лишнюю теряя от щедрости и полноты своей

избыток роскоши чтоб мы не онемели и не застыли в камне

от непереносимости убийственного совершенства

и идеальной логики начала всех начал

открывшегося нашему дремучему невежеству

в ночь равноденствия.

Псалом 4

Месса

авторское чтение

1 Месса — прекрасный комментарий к перемещенью облаков.

2 Перемещенье облаков — живая иллюстрация для Мессы Си-минорной.

3 Они в таком между собой согласьи движутся, соединяя звуки и тона

с безмолвным ходом туч, клубящихся слоями и наползающих спокойно

и решительно, что дух смущается от невозможности исчезнуть, зная,

что жизнь моя не принимается в расчёт в контексте игр

левиафанского размаха.

4 Кто я, случайно очутившаяся между?

5 Из-за спины — божественность хоров немыслимого совершенства,

и им секвенции небесных построений лишь под стать в величии

неоспоримом строгости закона, мне явленного свыше без просьбы

о согласии невыносимость промысла Господнего увидеть.

6 Что я, с понятьями моими слабыми людскими, могу добавить

к абсолюту вечного?

7 Отсутствие своё.

8 И эта малость — единственное, чем я могу распоряжаться:

не быть песчинкой в сдобном пироге любовной лирики безличного.

9 Мне можно разрыдаться от полноты прозрения, чтоб смыть помехи

с сердца своего, чтоб не мешать победному совокупленью

материи и духа там, где правит единый эгоизм гармонии,

не терпящий препятствий.

10 Но бренность тела моего и ограниченность сознания —

не меньше порожденье слепоты великой справедливости Закона,

чем масс небесных следование неукоснительное: верхних — вправо,

а нижние басовые проходят медленно в обратном направленьи,

меняя непрерывно существо своё снаружи и внутри, и в каждом

изменении малейшем согласуя себя со всеми прочими —

и с шевеленьем каждого листа на дереве любом, и с цветом зелени,

и с формой камня тяжкого, хотя бы он лежал во тьме ночной

безрадостной не то что на другой планеты стороне, но и

на астероиде случайном, рождённом взрывом никому не ведомой

звезды в ста миллиардах световых далёких лет от этих облаков,

красующихся гордо перед окном.

11 Фальшивость грубая построек вавилонских —

лишь кость у неба в горле, наивный ребяческий обман самих себя:

на табуретку встать из подражанья взрослым и этим только показать

свою беспомощность, представив свой позор на обозренье.

12 Перед глазами правды только правда действительно реальна,

хотя б она была и правдой червя под яблоней, уж если он ничем иным

не может быть.

13 Но раз уж я не столь ничтожна, как этот червь,

то и казаться червём мне не позволено, как не позволено исчезнуть

по собственному разуменью из одного желания не быть помехой на пути

величья Мессы к величью транспорта на облачном шоссе.

14 Великий муж становится поистине великим,

когда перестаёт мешать.

15 И то, что мне позволено — возвысить правдивость мыслей будничных

и представлений до облаков и астероида, и Мессы, чтоб не было различья

между нами недопустимого, как неоправданный дефект в работе точной

ювелира.

16 Что мне с того, что фраза верная и ясная формулировка

грозят инфарктом незамедлительным, как передозировка случайная

сверхдопинга на марафонской трассе?

17 Пугливое неграмотное тело ещё не научилось, не привыкло,

не приспособилось к естественной свободе жестикуляции

всесильного ума.

18 Оно ещё упрямо цепенеет от грандиозности практического примененья

летательного аппарата с ракетным двигателем.

19 Что же —

ему придётся как-то поспевать, усвоив лёгкую непринуждённость

природы облаков под ветром.

20 Мне предоставлен абсолютный камертон в придачу к слуху,

чтоб кандалы и узы скудости своей, очерченной сознания запретом,

пустить на топливо или отлить в алмаз, желая облаком проплыть

и звуком Мессы, не вызвав даже у червя сомненья в этом праве

не отличаться: от прочих облаков и прочих горных рек.

Псалом 5

Лоно каньона

авторское чтение

1 Вот — это место.

2 В ладонях склонов заросших.

3 Суровость и щедрость сошлись у моей колыбели.

4 До неба заботой своей окружив тайну рождения, нежность младенчества.

5 Здесь я появляюсь на свет.

6 Из священного лона земли, привыкшей рождать великанов.

7 Раз за разом Небо сходило сюда дождями,

сладость мокрого тела Земного лаская настойчивой тяжестью туч,

ложащихся грузом своим в глубину опьяневшей лощины.

8 Вскипело, вспенилось течение потока влаги

из самой сердцевины горной толщи меж поднятыми к тучам кручами.

9 Весь март и весь апрель Земля и Небо страсти предавались

самозабвенно, прильнув друг к другу и не в силах оторваться,

себя друг другу отдавая и смешиваясь так,

как будто сами перестали понимать,

кто сверху Небом должен быть, а кто внизу — Земля.

10 Охваченные сладострастьем,

они решались отстраниться лишь на миг короткий, на день, на два,

чтоб насмотреться друг на друга, налюбоваться и сплестись опять

в порыве.

11 Здесь Небо, сжатое объятьями Земли,

всё новыми и новыми дождями разражалось, в безумии неудержимом заливая

разнеженную жаждущую плоть, изнемогающую от желания соединиться

с небесной силой, насытиться до полного беспамятства,

лишаясь чувств под жадной лаской мужа.

12 Свершилось!

13 Свет небес

ложится в глубину каньона то золотом расплавленного дня,

то лунным молоком благословения ночного супружеской любви.

14 Внутри горсти планеты столько мест, что стать готовы местами

деторождения души!

15 Я — порожденье этого каньона.

16 Покой родильный создан с утончённым совершенством,

как Соломонов храм.

17 Вода проточная и стол, и жертвенник из валунов —

домашняя модель чистилища и печь для выпеканья хлеба.

18 Увита пеленами каменная люлька,

как мягкое гнездо для хрупкого птенца.

19 Отныне я дитя благословенной этой колыбели.

20 Теперь здесь всё — моё.

21 Отныне здесь моё начало, здесь та глина —

из этой глины, как из плоти новой вещества,

меня слепил Отец-мастеровой, готовя к полной смене декораций

для постановок будущих времён.

Псалом 6

Монах в душе

авторское чтение

памяти Св. отца Хуниперо Серры

1 Сон наяву:

монашеская келья в постройке храмовой...

2 Побеленные стены, из досок потолок, покрытый краской облупившейся.

3 Коричневые глиняные плиты, блестя глазурью стёртой,

неровный пол квадратами своими устилают.

4 Из трёх шершавых досок сколоченное грубо ложе.

5 Скажи мне, как спалось тебе на нём, монах, что снилось?

6 Знаком мне холод и безжалостность сырых ночей:

достаточно ли было тебе плаща военного, чтоб тело укрывать?

7 О чём ты думал, засыпая, падре?

8 О том, что не успел доделать днём?

9 Молясь на строгое распятие, сжав тельный крест в руке,

о помощи взывал?

10 К кому ж ещё ты можешь обращаться за поддержкой!

11 Тебе всегда едва хватает суток, чтоб долг свой выполнять.

12 Мундир один и для парада, и в бою — монашеская ряса.

13 Ты и ночами с ней не расставался.

14 Ты в рясе — как в броне, и только для Единого

ты облаченье золотое надевал.

15 Закончив день и двери затворив,

ты опускался на колени на каменном полу, чтоб сил и бодрости просить,

и разуменья.

16 Посередине кельи — самодельный стол.

17 Едва на нём Писание святое помещалось, так мал он.

18 Условность стен и ложа — до отрицания: как одного, так и другого.

19 Почти до отрицания себя.

20 Ты ни на что умел своих забот не тратить,

что обойтись могло и без твоих забот.

21 Ни ящичка в столе, ни шкафчика у стенки, ни стула лишнего,

чтоб гостю дать присесть.

22 Здесь негде спрятать ни письма, ни корки хлеба.

23 Ты келью, как и голову, и две своих руки, освободил

для дела одного.

24 И так же сердце

твоё очищено от тайн и от запасов: день придёт и будет пища,

и лучше мало знать, но знать лишь то, что нужно.

25 Знанье это

важнее, чем удобство спать в тепле.

26 Монашеская келья сновидений —

мотор моей судьбы, мой вечный двигатель.

27 Я эту пустоту и непорочность

приму в хранилище души — пусть будут домом и для неё,

пусть келья будет местом, где мне позволено остаться

наедине с собой.

28 Быть откровенной.

29 И чувствуя ногами босыми камень пола,

откинуть капюшон с расплавленного лба и, рухнув на колени,

к распятию припасть.

30 Я жизнь прожить могу без удовольствий,

без роскоши, без сытости и без тепла —

но только не без этой живой воды.

31 Монах моей души,

прервав свой сон, встаёт с неласковой кровати,

перекрестившись, благословенья просит у Отца на день грядущий

и, чётки сосчитав, выходит за порог.

Псалом 7

Размер

авторское чтение

1 Мы все произошли из океана...

2 В какой размер

вложить поэзию того, что вижу каждый миг у стен

калифорнийской цитадели?

3 Пусть это будет день, пусть это будет сон...

4 Кому дано

измерить теплоту дыханья и камня черноту, и белизну пера,

не сверившись детально с силой постоянства

Полярных звёзд?

5 Я преданность тебе

отмерю мерой соли в океане.

6 Высокомерья нет

в точёном профиле твоём крутого берега, к заоблачному свету

устремлённом, открытом бледной линии высоковольтных передач,

держащих в поле связи обращённых неофитов.

7 Настанет день,

когда и мне придёт пора свой колокол узнать.

8 Зачем мне обещания, пока

в ногах хранится память океанской соли?

9 Они почти успели

травой морскою стать, береговой песок ступнями подминая

и покрываясь слоем радужных кристаллов, подобно ракушке окаменелой,

которой не понять чужих соблазнов случайной магии

нетронутого дна.

10 Когда идём вдвоём

дорогой своенравной, петляющей в горах, и землянику рвём —

я постигаю путь сокровищ веры, как путник,

перешедший Иордан.

11 Прислушиваюсь

к ёмкости значений скрипичного сечения вершин:

одна рука лепила нас с тобой и этих исполинов, поющих Глорию,

в обыденность размаха своего словесного наш лепет принимая,

как дань желанья нашего усвоить образец и позаимствовать

пример для подражанья.

12 Вино преображения

перебродившей океанской соли, вслепую взяв, переложу в слова,

пересекая плоскость острой боли, стараясь приучить к руке размер,

исследуя коры земной морщины, как гладят недоверчивых волчат.

13 Когда идёшь по лезвию, важны баланс и скорость,

чтоб донести благополучно раскалённый мёд из выверенных сот

ветхозаветных...

14 Кариатиды каменные,

в воду погрузившие колени, успели мне сказать,

что благосклонный взгляд заметил мой вопрос, когда

сидела на скале, как птица.

15 — Понравилось? — мне Бог сказал, — Бери!

16 — Беру, — сказала я.

Псалом 8

Гомер

авторское чтение

1 Скиталец слепой посещает меня в этом храме.

2 Это имя начертано знаками всех языков.

3 В устье каждой реки, получившей начало на снежной вершине,

в океанских штормах, в виноградниках, скрытых горами от ветра,

в густоте черноты, что скалы образована тенью холодной и мрачной.

4 Я вижу буквы на убитых молнией гигантах,

на циклопических игрушках: валунах, обломках скал, и на стволах и пнях

размеров непредставимых, валяющихся мусором домашним,

разбросанным неряшливо по склонам.

5 На выбеленном солнцем бревне рассохшемся, торчащем из песка,

как сломанный хребет доисторического монстра, кто незрячий

сидит незримо, задумавшись под звук прибоя, ни на минуту

не дающего забыть, что смертно всё, но вечна партитура

сезонной справедливости?

6 Зачем глаза тому, кто сам велик, как то, что можно видеть?

7 И взор его острей,

когда не связан указаньями географических широт.

8 Ему проникнуть не мешает зренье в глубины, недоступные для глаз,

пугающие глаз рельефом непомерным.

9 Он видит и без глаз, как пение шмеля или свистящий взмах крыла,

и шелест листьев, и коры шуршанье, упавшей со ствола, и острый аромат

прибрежных эвкалиптов, и запах водорослей, полосой лежащих

у пенного шипящего барьера, кричат об абсолютной власти

богов Олимпа повсеместно.

10 Скромнейший из цветов на яблоне прекрасен, самодостаточен

и ничего не просит дать.

11 Он просит — не мешать.

12 Кто хочет видеть — видит.

13 Не странствуя по свету,

не ища красот прославленных, прозренья ожидая по указке.

14 Увидеть можно, глаз не открывая и с места не сходя.

15 Ведь даже мох, меж плитами проросший, достаточен,

чтобы заставить видеть.

16 Но здесь, где воли Божественной величье проявлено,

как трубный глас, во всём, чтоб не заметить этого, слепыми мало быть.

17 Как минимум, частично умереть для этого потребно,

глуша призыв небесной искренности с праведным терпеньем

казарменной морали.

18 Гомер слепой не покидает этих мест, отыскивая тех,

кому хотя б долями он мог добавить зрения своей любви

и преклонения пред благосклонностью богов к просторам щедрым,

переполненным до края.

19 Благослови, Гомер, на непогрешность зренья, что не врачами

проверяется и не таблицей окулиста классифицируется —

только временем и сердцем.

20 Ищу, зову Гомера —

по нему скучают все здешние места, покорно коротая век

для смельчаков, готовых встать величию навстречу и вырасти,

в Гомера обратясь.

Псалом 9

Трасса

авторское чтение

1 Почему я не лист?

2 Почему я не камень?

3 Почему не перо из крыла,

торопливым вращением воздух проткнувшее, чтобы упасть

к проходящим случайно ногам на дороге?

4 Почему я не капля

танцующих брызгов речных, распушившая тонкое лезвие света

на пучок многоцветных лучей?

5 Почему я не белый мазок

на небесной лазури — не туча и не облако, а так, небрежность,

прихоть синевы, не пожелавшей быть чрезмерно ровной,

и над лагуной запустившей в середину поля своего

белёсое пятно размытых очертаний?

6 На горизонте громоздятся полки небесных церемоний

в торжественных одеждах белоснежных, а перед ними

серые мундиры посыльных и связных — тела спешащих тучек

небольших, рядами, как по служебным коридорам, проносящихся

вдоль линий войск.

7 Облака выбирают проверенный путь через горы,

свято традиции чтут, ведя караваны свои безопасной дорогой,

минуя высокие скалы.

8 Не изменяя привычным маршрутам транзита,

как на смотре они проплывают каждый день в треугольнике сцены,

обозначенном перед окном, где сижу я, взор от них отвести не решаясь,

пропустить опасаясь красавицу ту, королеву средь туч,

за которую голос подать меня просят зелёные кроны,

окружившие подиум плотным барьером.

9 Это — облачный путь.

10 Говорят, это даже шоссе.

11 Мне открыт лишь кусок треугольный

ежедневно сменяемой моды погодной.

12 Ох, и изматывающая нынче погодка у нас в Калифорнии!

13 Меня запустили в каньон, как в масонскую ложу,

чтоб подвергнуть экзамену вновь терпеливость мою,

без того досконально известную целому свету.

14 Сюда собираются ветры и тучи, и туманы морские.

15 Здесь и град, и гроза.

16 Ни дня не прожить беззаботно.

17 Без конца всё гремит и грохочет.

18 Кувыркается.

19 Штормовые порывы

держат дверь, не давая открыть её.

20 А порою колотят и бьют,

словно я — Дон Жуан, пригласивший к столу Командора.

21 Хилый дом мой качают, как лодку в волнах.

22 Или крышу и стены мне щедро дождём заливают

небожители славные, не жалея воды и не слыша моих возражений.

23 Сила правды небесной

без труда убеждает обильем в своей неизбывности.

24 Солнце жарит нещадно в перерывах случайных,

как студент, пропустивший занятья и желающий всё наверстать в полчаса,

чтоб поставить зачёт.

25 У стихий — и земных, и небесных — порядки свои.

26 Все закон соблюдают, все заняты делом.

27 И мне ничего объяснять не намерены.

28 Если хватит ума, догадаюсь и без объяснений.

29 А пока не сумела толкование правилам дать,

сделай милость — не лезь под колёса тяжёлого транспорта

на загруженной трассе!

Псалом 10

Сумерки

авторское чтение

1 Куда мне деваться от волн и от склонов темнеющих?

2 Они наваждением стали, прижившись в моей голове.

3 И в сердце моём, до отказа огнями заполненном.

4 Мной правит к сокровищам жажда безмерная.

5 Я всё хочу назвать своим, в чём вижу сходство

с весталочьим костром...

6 Слоёным тестом из-под скалки, слой за слоем,

прибой ложится складками на берег, как драпировки

на богатой сцене.

7 За рядом ряд

сверкающая яркость красок на тучных спинах,

наклонившихся над водопоем, тушуется закатным солнцем,

сползающим под океан.

8 Кокетство жизнерадостного блеска

пленяющего пышностью своей пейзажа

сменяется сосредоточенным раздумьем.

9 Тяжёлой шторой серого муара закрылся горизонт.

10 Это время вечерней молитвы.

11 Глаза устали щуриться от света

и в наступившей монохромности объёмов

находят радость возвращения к тоническим трезвучиям.

12 Все горы словно вырастают, теснее сдвинувшись.

13 Печаль и отчуждённость

легли на окружающий ландшафт, воздвигнув

призрачные крепости на облачных вершинах.

14 Коров стада

на склонах травянистых внезапную возвышенность приобретают,

своей мистической задумчивостью приводя на память

языческие божества и весь средневековый пантеон...

15 Когда же полчаса, отпущенные сумеркам, проходят,

все персонажи драм и культовых мистерий уходят в темноту,

и до рассвета задремавший мир поделен пополам, как в доадамову эпоху —

на электричество и тьму.

16 И лишь посредством звуков

пространство сохраняет связь, чтоб оставаться общим:

для волн и для людей.

Псалом 11

Перевал

авторское чтение

1 От встречи трепещу,

но на доверие доверием не отвечать не в силах.

2 Победы здесь не предусмотрено,

позволено лишь чувства выражать.

3 Шаги любви — как поступь Командора.

4 Кто мне напомнит, что

пристало пить во время написанья

"Дон Жуана"?..

5 Я принимаю вызов,

поскольку отказаться от него дерзнуть — ещё страшней,

чем расписаться в собственном бессильи.

6 Я вызов принимаю этот,

как долгожданный горный перевал, как тот рубеж, преодолеть который

граничит с чудом.

7 Чего ж ещё другого, как не чуда,

прикажут ждать таким, как я, привыкшим с детства жить

в режиме чуда?

8 Знакомство долгое с дворцовым церемониалом

велит одно: на милости монархов посильным приношеньем

отвечать.

9 И благодарственные гимны

петь без передышки, желательно в античном стиле,

за то, что заслужила высочайшие дары.

10 Ко мне любовь щедра,

но та ответная любовь, которую она рождает,

настолько превосходит скромные границы естественного вещества,

что даже для единственной звезды из тысяч звёзд,

для светлячка ночной обычной сферы, похожего на сдвоенный

горизонтальный крест, горящего так буднично перед окном, и то едва ли

достаточно бы места набралось в душе...

11 А где же поместить мне всю твою бескрайность,

стократ усиленную встречным откликом моим?

12 Придётся поискать особого пространства!

13 Уж если мне Господь богатство дал,

то даст и место, где его устроить.

14 Дыханье прерывается на каждом повороте,

и соскользнувшая нога сулит обвал, а облако, почти из-под земли

наплывшее, светясь и пенясь, своим сверканьем радостным внушает,

что я уже в раю.

15 И я в раю —

пока из отсветов кроваво-красных не потянет гарью.

16 Затем откроется идиллия

прозрачной безмятежности желанного пейзажа,

и тут же заслонит его стена глухая, тащиться заставляя

в сумрачных потёмках и перехватывая горло

предположением непоправимости ошибки: скорей уж это всё

похоже на тропу в болоте, чем на блаженный

горный путь!

17 Когда же, наконец,

зловещий предрассветный дым, клубящийся в воротах,

будет пройден?

18 Мне свойственно

умение ходить, не чуя под собой земли и не смущаясь

опасной высотой, с проблемой невесомости справляясь

крылатой силой доморощенного кадуцея, украшенного

мудростью змеиных тел.

19 Но здесь мне "SOS" свой некому адресовать:

я провиант и оснащение для перехода приняла авансом.

20 При этом отдавать долги —

моя пожизненная страсть, а вдохновение моё — как мытарь,

нещадно выколачивающий налоги на прибыли

с моей души.

21 Смятенье мне простительно —

я в положеньи дебютанта, негаданно попавшего

на сцену.

22 Спрошу у мамы:

разве не для этой сцены она мне жизнь дала?

23 Не обещаю верность, не клянусь.

24 Я только "да" и "нет" сказать умею,

в глубинах будущего находя на всё ответ.

25 Не верить нет причин.

26 Страшит своей фатальностью

лишь та любовь, что призвала меня к ответу.

27 И значит, мера моего согласия любить

равняется Симфонии Десятой — не оставляющей

свободы для прогнозов...

28 ... помимо одного:

"РУКА ЕГО ПРОСТЁРТА"...

Псалом 12

Искусство фуги

авторское чтение

1 Я вижу каждую минуту, что всё вокруг — живое.

2 И вижу, как оно живёт...

3 Здесь дело не в плеске реки неумолчном,

не в тяжких вздохах деревьев, не в шипении волн по песку

или режущем свисте ветра, разрываемом надвое снова и снова

всем, чего он не в силах развеять и сдуть.

4 Дело даже не в высоте утёсов и не в длине волны.

5 Но в том, что всё наполнено

густым, кипучим, бьющим через щели

живым полифоническим вином.

6 Душа Недели Первой

пульсирует в раскрытом настежь сердце побережья.

7 Я вижу преобразованье форм.

8 Оно не ведает ни пауз, ни сомнений.

9 Как завязь из увядшего цветка,

всё происходит друг из друга, превращено, пронизано друг другом.

10 Сияющие спины облаков заносят свет в далёкие ущелья.

11 Резвящимися ящерами горы выгнули хребты,

собрав слоновью кожу складками, морщинами каньонов,

людские поселенья вместо насекомых приютив.

12 Коричневой завесой просело дно гигантской тучи,

растянутой над полированным роялем, накрыло мрачной тенью

слепую сторону луны, как по линейке прочертив границу

на водной плоскости между тоской холодной и радостным лучом.

13 Владыка-океан не знает горизонта,

он отрицает горизонт, на небо сразу возносясь туманом,

нагромождением подвижным беспокойным своих тягучих

непрерывных дум.

14 Неостывающий Солярис не умеет спать.

15 Намокшие перчатки чёрных рифов

столбами тянутся из белоснежных кружев,

запутывая камень острых пальцев в капризных

облачных кудрях.

16 Ничто здесь не пустует, не скучает.

17 Всё заливается наперебой биеньем и дыханьем —

пески, обрывы праздничного цвета подземного огня, кровавой охры

на плюшевой зелёности холмов, раздавшихся, как налитая грудь

кормилицы дородной.

18 Чего тут только нет!

19 И каждый из певцов

готов себя назначить самым главным.

20 Кого спросить о верном положении небес?

21 Мне говорили, небо — сверху,

а я тревожусь, как бы ненароком в него не провалиться,

оступившись.

22 Слоистый перламутр перины облаков у самых ног ползёт

бескрайним ходом.

23 Свой крем, свою начинку, свой нежный невесомый

текучий лебединый пух сворачивая и взбивая тугими кольцами, жгутами,

их перекручивая и свивая, и волоча своё живое одеяло, укладывает ряд

по всей длине, навешивая мягким толстым краем

на горный частокол вершин, отвесно уходящих

в стратосферу.

24 Их отрешённость ничего не замечает.

25 Завалы кисеи балетной и оторочки кружевной

прилипли к мокрой твёрдости утёсов, прибились к берегу,

повисли на боках небесных водоносов, шествующих караваном.

26 Пожалуй, справедливо было бы признать,

что потчуют меня, не зная меры.

27 Лица земли не видела нигде я

таким распахнутым, раскрытым, буйным, нежным.

28 Лицо земли с любовью смотрит мне в лицо.

29 А я смотрю в него.

30 Смотрю и слушаю, раскрыв глаза и уши.

31 Не смею верить — и не верить не могу.

32 Привыкнув к строгостям

регламента работы прославленных оркестров, не брала в расчёт,

что попаду на это представленье.

33 Чтоб отрезвить себя до ясновиденья

живой наглядностью искусства фуги.

Псалом 13

Имплантация

авторское чтение

1 Через неделю после перемен

всё станет совершенно ясно.

2 Когда решу, что выжила, то сделаюсь ещё сильней.

3 Мне боль моя дана, как милость, от которой я не откажусь,

не делая попыток требовать наркоза.

4 Замру, прислушиваясь,

не становится ли меньше пронзительная высота прибрежных дней,

вложившая в меня свой свет, удельный вес своей материи,

занявшая освободившееся место остывших праздников.

5 Цепями горными, накинувшими облачные шали, мне сердце

вспорото, распахано, разъято.

6 Рукой безжалостной по очереди закрываю

истлевшие архивные тома, чтобы сквозным ожогом

вызвать предсказанье сказания об огнеглазом золоте

калифорнийского тавра.

7 Ископаемый опыт вживления в ткань

вещества из окрестных пейзажей актуален, как истина встречи зерна,

как волна, на горбу возносящая письменность граней,

как браслеты дорог, обвязавшие горы, обнявшие берег,

врезной кровеносной системе сообщившие знанье

движения по полосам с жёлто-белой заветной разметкой

и с преданным правилом правой руки, неотрывно скользящей

по лазерной линии жизни.

8 Мой донор не уменьшился и не ослаб

от пересадки безграничности в раздвинутые перспективы

моих размеров сердца.

9 И если надо — здесь, на этом берегу,

где нет восходов, где одни закаты, где ежедневный уходящий луч,

как к свету поднесённую ладонь, как изнутри телесности,

из-под изнанки, просвечивает плоть земли воспламенённой властью —

я здесь останусь жить, сойдясь с назначенным ответом ожиданий,

впитав, как рисовой бумаги лист, печать священных надписей

на мокром камне.

Псалом 14

Матросы

авторское чтение

1 Когда матросы космоса,

штурвалы повернув и паруса на кораблях своих расправив,

флотилии уверенно ведут навстречу взгляду моему —

ладонь Твоя, о Боже, присутствует во всём.

2 Твой вездесущий лик,

в бесчисленных значеньях отражённый,

как в безупречных зеркалах недремлющих глазниц,

повсюду узнаётся по биенью вен.

3 Немыслимая справедливость слов Твоих

с маниакальной трезвостью расчёта работает,

как идеальный механизм под управлением

бывалого пилота.

4 Мне бесконечно мил жестокостью безгрешной

категорический императив системы крайних мер

по соблюдению глубоководного дыханья, указанный

в масштабе сопредельном всеобщих

навигационных сфер.

5 Уводят трещины в рассохшемся асфальте

коры земного мозга к жаркой лаве подсознанья.

6 Мы сложены, как и земля, и небо,

из тех напластований, что вполне привычны в картах

геологических глубоких залеганий и в погодных сводках

перемещения воздушных, водных масс, согласно точной

схеме поясов по климатическому признаку деленья.

7 Меж двух небесных тел стою на третьем.

8 С напудренного профиля луны глаза перевожу

на шар светила.

9 Моя планета, мой огромный мир —

всего лишь тоненькая плёнка, нежный слой,

горячий пепел, закрывающий поверхность,

возникший продолжением слоёв

своих предшественников, знавших от начала дней мою задумчивую

эфемерность, созвучную с анатомическим

строением Земли.

10 Есть у всего своё обоснованье.

11 Понтифик бритый в тоге —

такое же природное явленье, как пляшущий шаман

в оленьих шкурах.

12 А церемоний государственных огни

соединяются легко с масонской пирамидой, построенной лучами

солнечного глаза, прикрытого сосредоточенным крылом

порозовевшей от сомнений тучи, вот-вот готовой надорваться

и в океан упасть безудержным потоком,

испанские фрегаты напугав.

13 Ничто друг другу не мешает,

когда своими средствами, как может, как умеет, как велено

свою исправно служит службу.

14 Небесный шёлк,

исполосованный следами самолётов, не только не теряет красоты,

но борозде утилитарного происхожденья на голубом своём челе

присваивает знак почётной принадлежности к священной вере.

15 Мне говорят своей огранкой ювелирной

алмазы рифов, врезанных в свеченье серебряной тафты

волнений океанских, вряд ли меньше, чем Откровения

Святого Иоанна.

16 Я б не могла сказать,

чьей откровенности я доверяю больше.

17 Всё это части отражения того лица,

которое вне конкурса и вне сравнений я выберу единственным

в любой отдельный миг, в любой отдельной точке

пересеченья клеточных инстинктов.

18 Квадрат и круг

равновеликих полюсов сошлись в одно.

19 Там с ними, среди них —

моё окно, неотличимое от общего сознания вселенной.

20 Реальность — просто вдох и выдох,

не ведающие, которому из них предписано важнейшее значенье

и для чего проходят свой порядок диастола и систола.

21 Рука Владыки — есть моя рука.

22 При этом каждый звук

плескаться волен в заповедных водах

излюбленного тембра.

Псалом 15

Стол

авторское чтение

1 Тепло успокоительное деревянных досок

знакомо с детства, как тепло родной щеки...

2 Святая незатейливость стола,

бесхитростная прочность атомной решётки обыденных потребностей —

ну как твоей надёжности не доверять?

3 Мне тоже

человеческое никогда не чуждо.

4 На башенных часах калифорнийских лет —

горячий камень августовских будней.

5 По рельсам

перекрёстного календаря, протянутым сквозь времена и нравы,

нетронутым путём толчками двигаюсь, подобно

стрелке часовой.

6 Прочищенный ветрами,

промытый ливнями и прокалённый жарким языком послеполуденного зноя,

мне стол напоминает полосы асфальта, идущие вдоль вытянутой

щели осевой.

7 Он идеален,

словно взлётная площадка, его разбег определён длиной

дороги для доставки обозначенного груза от места

своего условного значенья до кольцевой конечной

абсолюта имени.

8 Наш стол в горах

упрятан в глубину сознанья, как в корабельный трюм,

как в глиняную лодку, дрейфующую над потоком

отсчёта прошлых мыслей.

9 Это дно —

начальная ступень для восхожденья, обросшая,

нагруженная смыслом, как ракушками камень под водой.

10 Стол был столом.

11 Потом он был загадкой,

вершителем судьбы, ареной для боёв, сталепрокатным цехом, космодромом...

12 Гефсиманским садом...

13 Он принимал волшебные дары,

ломясь от их щедрот при вспышках грозовых, соединяющих во мраке

небесный свод и твердь земли.

14 Там возвышались груды града.

15 Там запрокинутая голова, там плащаница, там на лезвии садового ножа

картинный отблеск брошенного сердца;

там посохи, удилища, там свечи... — набор предметных иллюстраций

азбуки в картинках для малограмотных.

16 Дощатые подмостки шифровального станка

забудут ключевые образы шарады, когда отгадка развенчает колдовство,

распознавая в фокусе живых картин практический заказ по

самовоспитанью.

17 Стандарт пророчества материи в мистическом посланьи

сужает силу созерцания до ирреальной остроты.

18 Смотрю — опять сидят...

19 В церковной трапезной мы встретили его родного брата.

20 Пророки и апостолы всегда

имели склонность к лёгкой странности пропорций.

21 Томящий шёпот собеседников, заполнивших скамьи,

оправдывает примитивность летоисчисленья, ответа ожидая на вопрос —

в какой сегодня фазе решение всё той же не подверженной коррозии

задачи: кому настало нынче время хлеб подать?

22 (Навязчивая диктатура пищи — неподражаемый источник драматизма

испокон веков.)

23 Колонны вековечные

опорами несущими сошлись над суетой кипения

борьбы за выживанье.

24 Под ними я лежала в летнем платье,

как субмарина жёлтая, готовясь к вертикальному прыжку,

вытягиваясь вдоль стола и намечая свой проход

по винтовым ступеням хвойных веток.

25 Невинная устойчивость

центрального объекта деревенского устройства

держала нас прямой своей спиной, когда мы косы друг для друга

заплетали.

26 Любой предмет земного обихода

ничуть не хуже этого стола способен принимать магическую власть

транслятора фортуны, нимало не смущаясь рядовым очарованьем

звучанья бытового языка.

27 Пока живу —

в моих владениях ничто не меньше жизни.

28 Пройдя метаморфозы лабиринта символов судьбы,

хочу позволить быть столу опять столом и разрешить себе вернуться

к повседневным свойствам чисел.

Псалом 16

Начальнику хора

авторское чтение

1 Ты думаешь, волна идёт к другой волне, чтобы обнять её?

2 Или, подставив солнцу спину, блеснуть короткой радугой?

3 Или чтоб дать застывшим тушам, склонившимся к воде,

напиться?

4 Или, ударив встречную волну равновеликой силой,

вдвоём подняться к небу нам на радость башней водяной???

5 Но нет.

6 У каждой капли в море — свой прогноз.

7 И каждая волна своё отдельное имеет дело.

8 И кувырканье мотыльков на склонах, и чайки крик пронзительный,

и милая игривость выдры в бешеном кипеньи неистовых валов,

и эти птицы, бегающие по крохотному пляжу, по камням,

ныряющие в глубину и восхищающие нас своим бесстрашием,

презрением опасности быть унесёнными в открытый океан, —

ничто не происходит без причины.

9 У каждого — своя строка особая в проверенном веками

контрапункте.

10 И каждого ведёт своя особая судьба.

11 Мы сверху видим, стоя на нагнувшейся скале,

как две волны, добравшиеся к берегу дорогой долгих странствий

и до последнего момента ничего не зная друг о друге,

встречаются, пройдя под гору с двух сторон сквозь арку,

выбитую под обрывом нашим их древним пращуром.

12 Они судьбу определяют, лишь столкнувшись лбами.

13 У этих волн — своё особое задание для каждой,

пригнавшее сюда, заставившее быть здесь в срок.

14 Они друг друга не искали и не готовили себя для встречи,

но путь их сам привёл к законному союзу

их нескрываемо эгоистических натур, глухих и безучастных

к жарким спорам мира...

15 Развязка их дорог готовилась тысячелетьями,

всей летописью предыдущих волн и всех землетрясений,

и всех магнитных бурь за миллионы лет до их рожденья.

16 Под нашей аркой боги заключают браки...

17 Волна волну готова протаранить,

но, бросившись навстречу, забывают обе всё,

чем жили прежде.

18 Перемешавшись,

возрождаются великим целым, соединив в одно, что каждая имела,

и вечный свой транзит обогатив кредитом нового разбега.

19 Я остаюсь живой, пока служу.

20 И уважать волну не перестану.

21 Не требуя того же от неё...

22 Волна всегда права.

23 Вся ограниченность волны — конкретизация её движенья,

решимость до конца пройти судьбу.

24 Волна спешит по делу,

не заботясь, какие изменения она собою вызовет

в общественном устройстве, и просто принося своим приходом

иное время и возобновлённый мир.

25 Чтоб выбрать путь, она не просит мнения экспертов.

26 Волна не спрашивает, быть или не быть.

27 Ей не нужны авторитеты,

чтобы убедиться, что она знакома с делом.

28 Она не требует ни выгодных условий, ни поддержки, ни оценки.

29 Кому её судить?!!

30 Чтоб очертить свой круг,

хочу усвоить безразличность, беспристрастность

и отчуждение объёмов неживых и плоскостей,

включив их вместе с пеной облаков и вод

в химический состав потока в русле кровеносном,

бегущего, как Дух Текучих Вод, как тот лесной поток,

что управляет хором горных голосов, сопровождающих меня

на протяженьи суток.

31 Вливаясь в океан,

река становится хористкой незаметной, безымянной,

свой голос отдавая власти истины неведомых причин

и следствий, сочленившей многострунный и многоголосый хор

в одно космическое ТУТТИ.

32 Одна, как палец Божий, спущенный на землю,

молчу — молчанье здесь уместней всяких слов.

33 Храню невысказанное признанье

далёкой северной реки гранитных вод и мраморных колонн

Большого Зала, с которыми в торжественном родстве

архитектура связок и суставов к Престолу вознесённых

близлежащих гор.

34 Мне нынче Калифорния — мой Спасский остров.

35 Моя Фонтанка — это Тихий океан.

36 Моя отрада — острота невыразимости простора.

37 О, как велик коленопреклонённый!

38 Ему послушен первозданный хор

служителей у алтаря святого.

39 Их слава в том,

чтобы полнее отдаваться нотам

Божественного естества.

40 Кто среди них начальник хора?

41 Начальник хора

слышит их слова, их каждый знак и каждый звук, определяя

в значеньях память слов, как память вод, и позволяя

воплощаться в нужный срок, приносит каждою волной

одно замкнувшееся время.

Псалом 17

Башня Памяти Робинсона Джефферса

авторское чтение

1 Я чувствую, что тяжкий вес камней, что выбраны поэтом за вызывающую

неподъёмность и очевидную неприспособленность к обычным нормам

жизненного диалога, определён с такой же остротой, как вес моих

любимых мыслей. Другие камни более удобны, их можно легче подчинить

красивой форме, и в их полезности никто не усомнится. Ребёнок их поднимет

без труда. И почему поэт предпочитает надрываться, так просто объяснить

известным мнением о непоследовательности поэтической натуры

и о надменности души, которая всегда стремится к слепому отрицанию

всего, что может быть привычно разумной логике. Уж если так противно

идти на поводу избитых интересов, никто не помешает жизнь свою поэту

на собственной земле, как хочется, устроить: предельно усложнённой.

Живи, поэт, в компании камней, не подчиняющихся правилам домашнего

рассудка, — их гордость позволяет не забыть об уважении к тому, что сам

имеешь. На диком берегу легко собрать завидную коллекцию камней, но,

презирая назначенье средства, поэт желает выбрать камень-цель

для возведения своей гранитной башни. Гранитный монолог, в котором

нету рифмы и нет единства общего движенья — в нём есть преобладанье частных интересов

неповторимых своенравных форм, где каждое иное каменное "я" — отдельная судьба с особым измереньем.

2 Мне не дано узнать, что чувствовал поэт, справляясь с тяжестью

излюбленных объектов. И, поднимая новый монолит своей очередной

находки, я не очень представляю, как можно избежать смещенья позвонков

на стройке, где отсутствуют простейшие приспособленья.

3 Скупой заплатит дважды. Мы — мудрей. Мы целое считаем неделимым.

4 Однажды будет храм. Однажды будет башня, где камень ястреба,

ушедшего в метель, своей суровой недоверчивостью учит твёрдость

оставаться ясной.

Псалом 18

Узелковая записка

авторское чтение

1 Из-под горы заснеженной,

что осеняет двери Ангельского порта

и смотрит на меня, не отрываясь, даже если

густые тучи застилают небо, создав картину плоскости,

в которой столбик дыма над низким домом,

вставшим у подножья — мерило высоты,

пишу письмо.

2 Пишу любовные записки

пожелавшему раскрыться мне навстречу

цветку вселенской жизни.

3 Его пьянящая любовь — в отсутствии любви.

4 Его ответов

строчки, нити, косы пересекают небо по диагонали,

спускаясь мне на сердце влагой счастья, как облачный туман,

питающий деревья.

5 Не в этом ли причина пристальности зрения?

6 Луна,

пасущая ягнят, как нянька, свивает шерсть мотками

и заплетает пряди облаков, обезопасившись волшебным

кругом света.

7 Я вижу солнце, отражённое в луне.

8 Я вижу лик луны в сияньи горном.

9 Луна мне вещий луч послала сверху,

упав своим лицом в лицо земли.

10 Мне эти две луны — как две струны.

11 Как две страны с единым языком аккорда.

12 Бациллу этого наречия,

неизлечимую заразу эту разношу по миру,

взирая сверху вниз и на гомеров, и на пики гор,

поскольку отличаюсь от тех и от других —

ведь я жива и мне доступно действовать.

13 Я стать ещё могу

горой священной, классиком, созвездием, рекой...

14 Создам себе угодья!

15 Создам Америку свою — другой не надо.

16 Она богатства предлагает лично мне...

17 Отмыв меня

как следует потоком, космогоническая магия дорог

готовит к яблочному воскрешенью на верхнем этаже

заоблачного сада.

18 Мостов трамплины

не дают упасть и отправляют в небо с каждым поворотом.

19 Наш путь сопровождают вестники,

инструкторы, проводники, а скорость нашу регулируют

не правила традиционного движенья.

20 Секретный дух индейских поселений

на мебели жилых холмов высокогорного плато

хранит густую вязь преданий сталеваров, ждущих чуда

от искупительного жара пионерских жертвенных

костров.

21 Не сомневайтесь,

я привыкла помнить назначение маршрута...

22 Подкладка высоты, парады туч —

лиловых, синих, серых, коричневых, роняющих перо

пушистое кармина — трубит мне всё подъём.

23 Пожалуй, время встать.

24 Пожалуй,

время снова обещанное исполнять.

25 Мои капризные иероглифы,

моя шифровка — как узелковое письмо, как цифровая запись

общего оркестра, встающего на новый круг, чтоб с новой высоты

продолжить исполненье.